Открытое письмо Мухтара Джакишева Премьер-министру Казахстана Серику Ахметову

• 

Подробности

19866

25.10.2012

Мухтар Джакишев

Уважаемый Серик Ныгметович!

Поскольку в силу закрытости суда по моему делу Вы можете быть не в курсе последних «ноу-хау» от следователей КНБ, то, скорее всего, не догадываетесь о той опасности, которой подвергаете себя и участников государственных программ по привлечению иностранных инвестиций инновационного развития, индустриализации и импортозамещения.

.

Вы удивитесь, но следователи КНБ при поддержке прокуратуры, выдвинувшие против меня обвинения, и судья Пазылов, вынесший мне 21 июня т.г. приговор, который в скором времени вступит в силу, в чем на примере приговора

2010 г. я не сомневаюсь, и тем самым станет прецедентом в отечественном судопроизводстве, постановили, что предпринимательская деятельность с целью получения прибыли в Республике Казахстан является преступной.

Так, несмотря на то, что материалами дела и в суде установлено, что подразделения Казатомпрома всегда приобретали товарные ценности в точном соответствии с законом «О государственных закупках» и только у Поставщика, предлагавшего наименьшую цену, я был признан виновным в растрате средств Казатомпрома, а Поставщики товарных ценностей — в их присвоении, только по тому основанию, что поставляли свою продукцию в Казатомпром с прибылью для себя.

По другому пункту обвинения, несмотря на то, что материалами дела и свидетельскими показаниями в суде доказано, что приобретение и увеличение Активов производилось за счет кредитных и собственных средства от результатов предпринимательской деятельности, тех же поставщиков признали виновными в легализации похищенных выше названным способом средств. При этом я также был признан виновным по этому пункту обвинения. 

Объясню детально. Во время предварительного следствия, а затем в суде установлено, что до 2004 года Казатомпром и его подразделения приобретали трубы ПВХ для своих производственных нужд из Узбекистана и России, поскольку в Казахстане подобного производства не существовало.

Далее установлено, что группа казахстанских предпринимателей, обратившись в казахстанские банки второго уровня с бизнес-планом о создании завода по производству труб ПВХ на территории Казахстана, получила кредиты на закупку немецкой технологической линии.

После реализации этого бизнес-проекта построенный ими завод приступил к выпуску труб ПВХ по немецким технологиям и их поставке для предприятий Казатомпрома. При этом трубы этого завода оказались дешевле и качественнее узбекского и российского производства, что было подтверждено в суде, как минимум, тем, что до сих пор, даже после моего ареста, подразделения Казатомпрома продолжают приобретать трубную продукцию с данного завода.

Несмотря на этот факт, в поставках продукции с данного завода в подразделения Казатомпрома следствие, прокуратура и суд углядели преступление, но только за тот период, когда его руководителем был я.

При таких обстоятельствах Вам, как опытному хозяйственнику, должна быть очевидна абсурдность этих обвинений. По наивности так полагал и я.

Но, чтобы развеять Ваши сомнения, приведу логику рассуждений моих обвинителей, с которыми за три с лишним года довелось вдоволь наобщаться, поскольку хочу предостеречь Вас от участия в «преступной деятельности», как ее понимают наши пинкертоны, прокуроры  и суды.

Начну с того, что, по их версии, подразделения Казатомпрома обязаны были приобретать продукцию у этого трубного завода по цене ее производственной себестоимости, то есть даже по цене ниже полной себестоимости.

Глупость этого утверждения понятна каждому здравомыслящему, поскольку очевидно, что принуждение товаропроизводителя к реализации продукции по производственной себестоимости – это самый настоящий рэкет (кстати, такое разъяснение свидетелями, имеющими глубокие экономические знания и большой опыт работы, не произвело на судью Пазылова никакого впечатления).

Затем «высококвалифицированные» эксперты из Министерства юстиции, следуя этой абсурдной аксиоме следователей, вывели разницу между ценой приобретения трубной продукции и ее производственной себестоимостью, которую назвали суммой ущерба Казатомпрому, а следователи — суммой хищения у Казатомпрома заводом-производителем.

Далее, поскольку с кредитами, полученными в банках второго уровня, завод расплатился из прибыли, полученной от реализации своей продукции, основным потребителем которой оказались подразделения Казатомпрома, следствие пришло к выводу, что свои Активы этот завод приобрел на денежные средства Казатомпрома, а не на кредитные.

Апогеем этой «логики» следствия стал ее следующий, еще более умопомрачительный вывод о том, что Активы, несмотря на то, что они приобретены на кредитные средства, не принадлежат владельцу завода, а являются легализацией денежных средств, «полученных заведомо преступным путем» (термин следствия).

Вы можете подумать, что я утрирую обвинения в мой адрес, поскольку в таком виде оно абсурдно. Но смею Вас уверить, что именно таким образом изложено обвинение в мой адрес не только на следствии, но и в приговоре. 

Далее, у Вас могут возникнуть подозрения в том, что возможно я сам являюсь владельцем этого трубного завода и поэтому против меня было выдвинуто это абсурдное с точки зрения экономики и предпринимательской деятельности обвинение. Опять же уверяю Вас, что это не так и суд убедился в этом.

Дело в том, что пока я находился под арестом, данный завод в 2011 году был официально продан его хозяином. Из чего следует, что к этой продаже я не имею отношения, поскольку у меня железное алиби. Я нахожусь под стражей в следственном изоляторе КНБ с мая 2009 года, и потому никак не мог совершить эту сделку.

Я просил суд пригласить для допроса новых хозяев завода, чтобы выяснить, у кого они его приобрели, поскольку в судебном следствии выяснилось, что при них данный завод все так же продолжает поставки трубной продукции в урановую отрасль, правда, как пожаловались в суде работники Казатомпрома, теперь существенно дороже, чем тогда, когда его президентом был я. В этом мне было отказано.

Таким образом, нынешняя позиция следствия, прокуратуры и суда заключается в том, что продажа продукции с прибылью, а также приобретение и увеличение предпринимателем своих Активов за счет кредитных и собственных средств от производственной деятельности должны быть отнесены в Казахстане к преступной деятельности.

Думаю, Вы согласитесь, что такая позиция представляет реальную опасность для тех, кто будет задействован в названных выше государственных про-граммах.

Только представьте себе, какое нездоровое оживление вызовет в правоохранительной среде и прокуратуре выдача льготных кредитов в рамках реализации этих программ, и что станет с владельцами новых производств, когда они начнут закладывать прибыль в созданную ими продукцию, чтобы вернуть в банки заемные средства и иметь собственные средства для дальнейшего самостоятельного развития, несмотря на то, что итогом реализации этих программ должно стать увеличение налоговых поступлений в бюджет, которых однозначно не будет, если реализовывать продукцию без прибыли.

Резюмируя такую идеологию следователей от КНБ, прокуратуры и суда, вынужден предостеречь Вас от любых действий по воплощению в жизнь государственных программ по инновационному развитию, индустриализации и импортозамещению, несмотря на то, что они должны привести к созданию новых производств, модернизации и развитию ныне существующих, поскольку в противном случае, сами того не подозревая, Вы можете оказаться, как и я, «лидером ОПГ», но уже в размахе всей страны, а не в отдельной успешно реанимированной и развивающейся отрасли производства.

Также хочу предостеречь от «заведомо преступной деятельности» в случае привлечения иностранных инвестиций, поскольку следствие не интересует, какую выгоду получает Казахстан от этого, поскольку, по его версии, любое привлечение инвестиций также является преступлением.

Приведу пример. Во исполнение постановления Правительства Республики Казахстан о развитии урановой промышленности на 2004 — 2015 годы к разработке одного из месторождений казахстанской стороной был привлечен инвестор, перед которым я выдвинул условие, согласно которому 70% в совместном предприятии будет принадлежать Казатомпрому, а он получит в нем 30%-ную долю участия только в том случае, если возьмет на себя обязательство о 100%-ном финансировании всего проекта.

Таким образом, с учетом контракта на недропользование и доли Казатомпрома в СП на этом месторождении казахстанская сторона получала до 85% выгоды от продажи урана, не понеся никаких финансовых затрат на строительство совместного рудника.

С точки зрения экономики очень выгодная для Казахстана сделка. Сомневаюсь, что в рамках программы по привлечению инвестиций кому-либо еще удастся привлечь инвестора на таких условиях. Но логика следователей, прокуроров и суда, использованная против меня, далека от понимания реальной экономической составляющей той сделки. Их доводы просты. Получение какой-либо прибыли инвестором в срок действия контракта на недропользование на долю его участия в СП означает, что эта прибыль является ущербом казахстанской стороне.

Поскольку в государственную инвестиционную программу Вы намерены привлекать психически вменяемых партнеров, которые, как принято во всем мире, рассчитывают на получение прибыли на вложенные ими деньги, то для следствия и суда Вы автоматически станете тем, кто нанес ущерб Казахстану в размере предполагаемой прибыли инвестора. Предупреждаю, любое Ваше обоснование, что привлечение инвестора было экономически выгодным для Казахстана, будет «опровергнуто» экспертами.

Так, в указанном примере привлечения инвестора у Казатомпрома имелся экономический расчет, согласно которому стоимость проекта перед разработкой месторождения отрицательна.

Это означало, что, вложив в проект около 100 миллионов долларов, инвестор рисковал не получить прибыль на это свое вложение.

Однако «высококвалифицированные» эксперты Министерства юстиции, скорректировав эти расчеты, заключили, что инвестор в течение 25-летнего срока недропользования от вложенных в проект 100 миллионов долларов в итоге получит прибыль в 1,7 миллиона долларов.

Эту предполагаемую, но еще не полученную прибыль следствие, а затем и суд назвали ущербом Казатомпрому, несмотря на то, что эксперты так и не смогли обосновать внесенные ими изменения в расчеты.

При этом их нисколько не тронуло то обстоятельство, что, в свою очередь, Казатомпром, не вложив в разработку этого месторождения ничего, на свою долю при таком расчете получит больше прибыли, чем инвестор, поскольку его доля участия в этом проекте составляет 70%, и что Казахстан на деньги инвестора получит готовое производство со всей необходимой инфраструктурой, в том числе и в социальной сфере, новые рабочие места, и все потому, что срок жизни данного проекта не ограничивается сроком совместного с инвестором периода разработки данного месторождения.

Я не раз предлагал следствию и суду истребовать в компетентных органах любые контракты с иностранными инвесторами о совместной добыче любых иных минеральных ресурсов на территории Республики Казахстан для сравнительного их анализа с контрактами Казатомпрома.

Вы наверняка сразу догадались,что эти господа мне в этом отказали. Они прекрасно понимали, что, удовлетворив эти ходатайства, они тем самым собст-венными руками разрушат свое обвинение в мой адрес. Поскольку всем сразу станет понятно экономическое преимущество контрактов Казатомпрома перед другими в иных добывающих отраслях, где инвестор вкладывает свои денежные средства только в размере доли своего участия в разработке казахстанского месторождения.

Таким образом, советую заранее озадачиться принятием законов, защищающих Вас от творческого полета фантазии правоохранительных органов и головотяпства суда или же отказаться от воплощения этих программ, дабы избежать той участи, что постигла меня.

С уважением  Мухтар Джакишев

                19 октября 2012 года