Новая Газета Казахстан - ВЫБИРАЙТЕ РАБОТУ, КОТОРУЮ ЛЮБИТЕ

ВЫБИРАЙТЕ РАБОТУ, КОТОРУЮ ЛЮБИТЕ

Подробности: 1197; 30.03.2023; «Юрист». 2002. №11.

Выдающемуся казахстанскому ученому – цивилисту, доктору юридических наук, профессору, заслуженному деятелю науки РК, одному из основателей казахстанской школы гражданского права Юрию Григорьевичу Басину – 28 марта 100 лет

Три процента

Юрий Григорьевич о себе говорит так: «Моя судьба – это шаблон. Я - типовая фигура своего поколения, поэтому мне даже неловко себя в этом смысле как-то выделять».

Он вырос в небольшом провинциальном городке Артемовске в Донбассе на Украине. Закончил украинскую школу. Кстати, его бывший ученик, ныне известный профессор А.Г. Диденко, – украинец по национальности, до сих пор просит своего учителя перевести ему некоторые слова украинских песен, которые он очень любит.

Рос Юра как многие советские ребята. Учился хорошо. В юности очень много читал, особенно классиков: Льва Толстого, Федора Михайловича Достоевского, которого до войны, кстати, почти не издавали, потому что считали реакционным писателем. Сергея Есенина Юра открыл уже будучи учеником девятого класса. Он даже не подозревал, что есть такая поэзия. Тогда печаталось все исключительно «ура-патриотическое». Стихотворения Есенина Юра запоминал с лёта. Для него они были как глоток свежего воздуха. Западными авторами он тоже зачитывался, любил и Дюма, и Жюль Верна, но особенно Джека Лондона, и сына своего вырастил на его произведениях. Школьником Юрий поступил в аэроклуб, а затем закончил Ворошиловградское летное училище. Когда их выпуск уже готовился к распределению, и ребята начали проходить медицинскую комиссию, у Юры обнаружили плохое зрение и забраковали.

Он вернулся в школу заканчивать десятый класс. Закончил в 1941. 21 июня школьникам выдали аттестаты, а 22 началась война. Их сразу призвали в армию. А поскольку тогда десятиклассник считался уже образованным человеком, то их направили в военное училище. Страна нуждалась в большом количестве офицеров. Проучились они всего полгода. Юрия Григорьевича оставили там же преподавателем, поэтому на фронт он попал только в 1943 году – в пехоту, офицеров которой после войны осталось лишь три процента.

Юрий Басин: «Я не видел и не знаю всего того, что было на фронте в первые два года войны. У Юлии Друниной, моей ровесницы (была такая прекрасная поэтесса-фронтовичка), есть пронзительное стихотворение «Три процента». Но особенно я запомнил такие строки:

«Я только раз бывала в рукопашном,

Раз – наяву, и сотни раз во сне,

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне».

После Сталинграда все изменилось. Я попал на фронт, когда наши уже наступали. Со страшными потерями, со страшной кровью, но шли вперед и уже смеялись над немцами. Я видел, насколько наша артиллерия и авиация сильнее немецкой. Интересно, что наши бойцы в начале войны немецких солдат называли «германами» а после Сталинграда, когда ситуация кардинально изменилась, их стали уже называть «фрицами».

Он закончил войну на ленинградском фронте, имеет несколько орденов и медалей. Потом демобилизовался. Вместе с ним вернулись с фронта и те «три процента» его бывших одноклассников, о которых писала Юлия Друнина. Ребятам надо было получать образование, жить, кормиться, и мало кто мог им помочь.

Отец, мать и младший брат Юрия Григорьевича тоже служили в армии. В 1946 году он демобилизовался. В этом же году поступил в институт. Ему приходилось одновременно и работать, и учиться заочно. За три года он закончил вуз. Его сразу заметили и предложили преподавать в юридической школе. Так началась его преподавательская деятельность.

Военный роман

Это было во время войны. Под Ленинградом его ранили, опе- рировали, но рана была тяжелая, и Юру отправили в тыл, в Ташкент. Вначале его, чуть живого, привезли в госпиталь. На носилках занесли на площадку, а затем уложили в какой-то занавешенный брезентом угол, где лежали еще несколько человек, лица которых были закрыты. Он потерял много крови и почти не шевелился, а когда чуть-чуть пришел в себя, то понял, что его положили в мертвецкую. Он поднял такой дикий крик!

Юрий Басин: «Ой, как я там орал! Тогда и увидел, что я еще живой. Мне в ту пору было 20 лет. Выздоровел я довольно быстро. Потом меня перевели в палату, где лежали еще 4 или 5 человек. Там мне показали одного молодого мальчика и сказали: «Это – майор». Я подумал, что фамилия этого паренька Майор. Но мне объяснили, что он действительно майор Советской Армии. У него была блестящая военная карьера, потом он работал уже в Алма-Ате. Его звали Аркадий Соломин».

Аркадий был алмаатинец. В одной палате госпиталя они пролежали вместе до выздоровления и выписались с разницей в девять дней. Соломин поехал в Москву, в военной части под Москвой служил его брат. Отец Басина в то время тоже служил под Москвой. Друзья договорились обязательно там встретиться. При встрече Аркадий предложил: «Поехали со мной в Московский авиационный институт. Мне надо одной студентке отвезти посылку от ее родителей». Вот тогда Юрий Григорьевич и познакомился со своей будущей женой, в то время студенткой Инной.

Инна Петровна была алма-атинка. Супруга Юрия Григорьевича – доктор технических наук, профессор. Их единственного сына зовут Владимир, он – врач. У него две дочери, а у Юрия Григорьевича, соответственно, – две внучки. Обе юристы.

Басины очень любили путешествовать. Но за границу туристов стали пускать только после войны. Их первая поездка в 1960 году им очень запомнилась. Это был круиз вокруг Европы. Незабываемая сказка, которая длилась 31 день. Двухместная каюта. Теплоход. Важно, что они смогли все это позволить на свою зарплату. И потом они уже ездили все время: по Дунаю, вокруг Азии, вокруг Европы, в Сингапур, в Японию, в Норвегию.

Вот вам и жизнь

Басин работал преподавателем, старшим преподавателем, доцентом, профессором. Пока существовал Союз, его знали везде. Свою кандидатскую он защищал в Москве, докторскую – в Ленинграде. Более 20 лет работал заведующим кафедрой и в течение 12 лет был деканом юридического факультета.

Юрий Басин: «В Казахстане ко мне всегда очень хорошо относились, слава Богу. Не знаю, насколько я этого заслуживаю. В то время, когда я начинал, мне очень помогли мой научный руководитель Г.М. Степаненко и С.З. Зиманов. Вспоминаю У.А. Жолдасбекова, который был по-настоящему незаурядной личностью».

У советских цивилистов получилось так, что в большинстве вузов страны заведующие кафедрами были фронтовики. В конце 50-х, куда бы Юрий Григорьевич ни приходил, везде были свои ребята, и со всеми можно было на «ты». Они друг другу помогали и очень дорожили своей фронтовой дружбой. Однажды к Юрию Григорьевичу на факультет поступал парень без обеих ног, у него не было родителей, а воспитывал его старый дед. При поступлении в институт этот парень недобрал одного балла. И вот, когда Юрий Григорьевич доложил о нем ректору Жолдасбекову, тот предложил: «Давай возьмем». И его зачислили. Затем один из абитуриентов написал огромное письмо в ЦК, расписав там, какие были допущены безобразия при приеме, и даже обратился с жалобой в газету «Гудок», которая в те годы была очень популярной. К Басину примчался корреспондент и начал разбираться с ним в очень резких тонах. Юрий Григорьевич ему сказал: «Знаете, что, вы меня не пугайте. Давайте лучше я завтра приглашу этого парня, которого, как вы считаете, мы приняли несправедливо, и вы с ним сами поговорите».

Журналист пришел к Басину в кабинет, но когда увидел сидящего там парня – инвалида, то моментально ушел. Басин вскоре покинул пост декана. Он вообще терпеть не мог начальственную работу и всю жизнь от нее отбивался, как только мог. Он много преподавал и по самым разным вопросам консультировал и высокие официальные органы, и своих коллег, и своих бывших студентов, и крупные компании. Но Басин никогда не выступал адвокатом или представителем какой-либо стороны. Это его твердый принцип: он никогда не защищает чьи-то частные интересы, если они противоречат закону. Одна из основных сфер его деятельности - законотворчество. У него с коллегами была боевая рабочая группа, руководителем которой все время был Майдан Сулейменов. Юрий Григорьевич говорит так: «Мое основное рабочее место – стол. Вот вам и жизнь».

«Юристы должны быть большей частью парламента»

Нам очень интересно задать вопросы не просто юристу, не просто свидетелю смены формаций, но в первую очередь непосредственному участнику создания той правовой базы, по которой сегодня живет вся республика. Юрий Григорьевич Басин - ее активный реформатор.

- Юрий Григорьевич, какие события на Вашем профессиональном пути Вы считаете самыми главными?

- Самое значительное – это распад Советского Союза и превращение Казахстана в самостоятельное суверенное государство, а также радикальное изменение всей нашей системы: политической, экономической и социальной.

Коснемся экономики. Сегодня у нас частная собственность и конкуренция превращаются в основные рычаги ее развития. Именно они превращают производителя в лицо, стремящееся удовлетворять интересы потребителя и в товарах, и в работе, и в услугах. Раньше было наоборот – все централизовалось в руках государства, и государство решало, как это делать с тех позиций, которые оно считало наиболее целесообразными. Я не хочу повторять модную ныне общую отрицательную оценку такой системы, потому что в некоторых исторических условиях она очень помогала нам решать глобальные проблемы, особенно во время войны или, скажем, в период освоения космоса. Это позволяло все концентрировать в одних руках, бросать всех на решение одной задачи. Но в текущей мирной жизни централизация приводила к очень большим потерям. При этом мы – специалисты гражданского права, юристы, которые отлично знают, как важны рыночные отношения (они у нас назывались товарно-денежными отношениями), понимали, что мы убиваем инициативу и стимул к качеству. Потому что можно планировать производить как можно больше, но заставить производителя быть постоянно инициативным, стремиться взять потребителя качеством своих товаров без конкуренции невозможно. И самое главное, что все экономические и производственные фонды принадлежали государству. Признаваемые иные виды собственности (например, кооперативно-колхозная) были фикцией. Культивировалось резко отрицательное отношение к богатым и к богатству. Все это, конечно, убивало стремление производить как можно больше и зарабатывать как можно больше. И вдруг мы, разрушив эту систему, буквально на пустом правовом месте, провели в республике в массовом порядке приватизацию. Законными, полузаконными, даже подпольными методами создали в экономике мощный слой частной собственности. Примеров подобного преобразования просто не было. В прошлом у нас была полная общесоюзная монополия внешней торговли, и никто, кроме СССР, внешней торговлей не занимался. А тут сразу возникла полная свобода внешней торговли для всех. И для нас стало не важно, кто вступает в торговые внешнеэкономические отношения – государственное предприятие или частное лицо. Важно только, чтобы они не нарушали общие установленные для них запреты: не торговали оружием, наркотиками и так далее.

Там, где действовала рыночная экономика, развитие шло гораздо быстрей и продуктивней. А та часть страны, которая строилась по принципу планово-приказной экономики, неизбежно терпела крах. Поэтому Казахстан, став независимым, сразу понял, что в этих условиях нужно как можно быстрей строить новую экономическую систему. И это было не эволюционное преобразование, а обвальное разрушение старого и возникновение нового. Было много беспорядков, непонимания, открытого воровства и прикрытого – все это было. Но на этой почве активно прорастали новые экономические отношения. Беда была только в том, что эти новые экономические отношения могли быть полезны для общества только тогда, когда они будут поставлены в строгие законодательные рамки, когда будет установлен четкий правопорядок, ведь только тогда можно будет бороться со всеми негативными сопутствующими явлениями – воровством, коррупцией и так далее. Но новых законов не было, а старые явно не годились. И вот мы вступили в период срочного формирования законодательной базы, политической, конституционной, демократической, многопартийной, проведение реальных выборов и т.п.

- То есть у правоведов началась бурная жизнь. И вся юридическая общественность ринулась в бой за новую законодательную базу? Все были по одну сторону баррикад?

- Я могу совершенно четко сказать, что правоведы всегда подчинялись тому режиму, какой был в стране. Но все же было и много специалистов, которые прекрасно знали мировую экономику, понимали, что мы допускаем массу ошибок, вернее будет сказать, что наша система сама по себе принципиально хуже, чем система, развивавшаяся уже во многих странах – Америке, Европе, Японии. И я должен сказать, извините, что тут присутствует некоторый элемент восхваления той области науки, к которой я принадлежу, но гражданское право никогда не смирялось с тем, что у нас нет товарно-денежных отношений, а только планово-приказная система управления. Нельзя было призывать к свержению или ломке системы, но в ее рамки старались вводить самостоятельность предприятий, конкуренцию под наименованием «соревнование», чтобы все-таки строить отношения на интересе предприятия и коллектива, а не только на централизованном плановом управлении; устанавливать ответственность за нарушения интересов потребителей, граждан.

И именно эти специалисты начали поспешно, иногда слишком поспешно, работу по созданию нового законодательства, отвечающего новым условиям и образующего правовой фундамент для рыночной экономики. Требуемая правовая база была создана очень быстро. Вот, скажем, к тому времени, когда принимали новую Конституцию Республики Казахстан 1995 года, она (эта база) уже была создана в основных своих чертах. В этой работе мы шли тогда очень хорошим путем. В России в те годы был создан при президенте научный центр частного права, который и был инициатором создания рабочих групп по выработке модельного законодательства. В таких группах активно работали специалисты из России, Казахстана и других государств СНГ. Тогда был разработан Модельный Гражданский кодекс республик СНГ, в его разработке принимали участие и зарубежные специалисты.

Мы прекрасно понимали, что наши связи будут продолжаться. А для этого нужна законодательная база, которая бы этому содействовала.

- Значит, основной выхлоп энергии был именно в эти годы?

- Совершенно верно. Скажу больше. Если быть откровенным, то самое продуктивное время было, когда был распущен парламент, и больше года законы издавал своими указами президент. В то время подготовленный акт попадал в руки специалистов. На уровне правительства и президента проекты законов также проходили квалифицированную проверку. И проходили быстро. А теперь, чтобы провести серьезный акт, проходят годы и годы. А потом через два года его снова меняют.

- Получается, что депутаты только мешают принятию новых законов и не способны профессионально оценивать вашу работу?

- Нет, я вовсе не это хочу сказать. Конечно, большая аудитория, обсуждающая серьезные вопросы, всегда задерживает их окончательное решение. Но есть еще более существенное затруднение: в парламенте очень мало квалифицированных юристов. Во всех цивилизованных странах юристы – это большая часть парламента. Большая часть! Потому что законотворчество – это в основном юридическая работа. Конечно, и там должны быть специалисты, особенно экономисты и другого профиля. Их мнение о концепции и существе проекта закона, относящегося к той области, в какой они являются специалистами, имеет важнейшее значение. Но реализовать эту концепцию и придать сущности закона надлежащую форму, согласованную с общей системой права, могут и обязаны делать юристы. Иногда депутат, как ему кажется, очень разумно принимает решение и статью исправляют. Но, заменив ее другим текстом, мы где-то вызываем ряд противоречий в сходных вопросах иной области. Отсюда иногда дикие противоречия.

- Какие проблемы требуют сегодня незамедлительного решения?

- Прежде всего, по-моему, необходимо серьезно разобраться с разграничением применимости в конкретных правоотношениях с участием государства норм либо публичного, либо частного права. Отсутствие определенности в таком разграничении ведет либо к ущемлению правомерных интересов участников рынка, либо к большим государственным и социальным потерям.

Это поможет бороться и с коррупционным чиновничеством. Здесь можно затронуть и проблему глобализации вообще. Запретить глобализацию – это все равно, что уподобляться луддитам, которые когда-то в Англии боролись с иностранцами. Но надо создать такую правовую систему, которая будет отсекать прямую угрозу с их стороны нарушения казахстанских интересов. Когда приходят колоссальные иностранные фирмы, создают дочерние, внучатые и всякие подобные предприятия, они как-то корреспондируются с другими фирмами. Там играет роль родство, деловая дружба, общие интересы, еще что-то. А у нас все это закон не учитывает или учитывает недостаточно. У нас появилось очень интересное понятие «национальная компания». В нефтегазовой сфере эти компании самые мощные. Сейчас вся беда в том, что их правовое положение не определено. По нормативным актам они выступают как представители интересов государства и даже выполняют функции государственных органов. Но они же - самостоятельные юридические лица, акционерные общества, и у них есть свой, отличный от государственного, коммерческий интерес, свои задачи и свои цели. Как же их разделить? Кто за что отвечает? У нас были случаи, когда национальные компании вступали в споры и государством. И это естественно. Закон не установил, где проходит эта разграничительная линия.