Новая Газета Казахстан - Экономика на голодном пайке Национального банка

Экономика на голодном пайке Национального банка

Подробности: 2257; 12.05.2016; Сергей ЗЕЛЕПУХИН, КазТАГ

То, чего так ожидали от Национального банка в банковском секторе и предпринимательских кругах, наконец, свершилось

Регулятор снизил базовую ставку. Однако это решение монетарных властей выглядит запоздалым. Более того, оно вряд ли способно преодолеть стагнацию кредитования экономики банками и стимулировать экономический рост.

Решение снизить базовую ставку с 17% до 15% +1% по предоставлению и -1% по изъятию тенговой ликвидности было принято на техническом комитете Национального банка 5 мая. В качестве аргумента в пользу смягчения денежно-кредитной политики регулятор сослался на «улучшение баланса рисков между обеспечением стабильности цен и финансовой стабильности».
«По оценке Национального банка, наметились признаки сокращения инфляционных ожиданий, усилилась тенденция восстановления доверия к тенговым активам на финансовом рынке, а также произошло снижение рыночных ставок по хеджированию валютных рисков», – указывается в сообщении регулятора.
Другими словами, монетарные власти решились пойти на снижение базовой ставки, убедившись в снижении инфляционного давления и повышении спроса на тенге и тенговые финансовые инструменты.
«В апреле 2016 года инфляция в годовом выражении (к апрелю 2015 года) составила 16,3%. Годовая инфляция остается высокой, но основной вклад в ее прирост произошел за счет показателей трех месяцев 2015 года (с октября по декабрь) – суммарно 10,4%, когда перенос эффекта изменения обменного курса на внутренние цены был наиболее значительным», – говорится в сообщении Нацбанка.
Причем, по мнению регулятора, «формирование последних тенденций происходило в том числе за счет политики Национального банка на валютном рынке с сохранением режима плавающего обменного курса, а также в условиях стабилизации ставок денежного рынка на уровне, позволяющем поддерживать привлекательность тенговых активов».

То, что снижение инфляционных ожиданий и рост интереса к финансовым инструментам в тенге стали в том числе заслугой Нацбанка, вызывает большие сомнения. А все дело в том, что причиной инфляционного скачка и резкого падения спроса на тенговые активы в прошлом году стала обвальная девальвация нацвалюты, в проведении которой исключительная роль монетарного ведомства выглядит как раз таки бесспорной.
На самом деле уменьшение темпов роста цен и увеличение привлекательности тенге и финансовых инструментов в нацвалюте стало результатом в первую очередь не усилий регулятора, а отскока нефтяных цен на 70% от январских минимумов, который привел к значительной ревальвации тенге в последние месяцы.
Причем укрепление национальной валюты могло быть еще больше, если бы не интервенции регулятора, особенно в феврале-апреле этого года, оказавшие значительную поддержку доллару. Как признался глава Национального банка Данияр Акишев на брифинге в прошлую пятницу, за первые 4 месяца этого года нетто-покупки американской валюты главным банком страны достигли $2,5 млрд. Только в апреле регулятор приобрел в резервы более $830 млн.
При этом, естественно, значительное удорожание «черного золота» с конца января этого года по сегодняшний день никак нельзя отнести к заслугам Национального банка.
Более того, следует обратить внимание на то, как регулятор оценивает риски повышения инфляции. По его мнению, со стороны совокупного спроса они остаются незначительными. «Потребительский спрос снижается в результате уменьшения реальной заработной платы и адаптивной бюджетной политики. Уровень экономической активности остается низким вследствие слабого внешнего спроса в сырьевом секторе и неопределенности в отношении дальнейших сценариев по развитию ситуации на мировых финансовых и товарных рынках», – подчеркивается в сообщении Национального банка.
Примечательно, что, называя «адаптивную бюджетную политику» правительства в качестве одной из причин снижения потребительского спроса, регулятор – сознательно или нет – умалчивает о своем вкладе в сохранение деловой активности на низком уровне. Очевидно, что это стало не только следствием «слабого внешнего спроса в сырьевом секторе и неопределенности в отношении дальнейших сценариев по развитию ситуации на мировых финансовых и товарных рынках», но и не в последнюю очередь – результатом очень жесткой денежно-кредитной политики регулятора, выражающейся в том числе и в сохранении базовой ставки на высоком уровне, что сильно ограничило доступ к кредитным ресурсам экономики и способствовало снижению деловой активности, заработных плат и потребительского спроса, причем не в меньшей, а может, даже и в большей степени, чем урезание расходов правительством, которое регулятор называет нейтральным термином «адаптивная бюджетная политика».
Причем как раз таки нехватка кредитных средств в реальном секторе остается одной из причин высокого общего уровня цен в экономике, поскольку чем дороже кредиты для предприятий, тем выше их издержки и, в конце концов, выше цена их конечной продукции и услуг.
Но самое главное заключается в том, что ожидать значительного увеличения финансовых вливаний в экономику после снижения Национальным банком базовой ставки не следует, поскольку даже после этого она остается на высоком уровне – 15% +1% по предоставлению ликвидности. То есть, по сути, кредиты регулятора банкам второго уровня по-прежнему дорогие, потому что выдаются под 16%. Именно поэтому банковские займы так и останутся недоступными для большинства предприятий реального сектора.
Тем самым монетарные власти, в лучшем случае, сознательно не идут на значительное расширение кредитных ресурсов в тенге для реального сектора, боясь мягкой монетарной политикой разогнать инфляцию, в худшем случае – собственноручно расписываются в своей неспособности обеспечить экономику тенговой ликвидностью.
Но как бы то ни было, результат один: заметного роста относительно недорогих кредитных ресурсов предпринимателям ждать в ближайшее время не следует, а значит, не следует ожидать повышения деловой активности, создания новых рабочих мест, увеличения совокупного спроса и, в конце концов, роста ВВП.