Колония с социалистическим лицом

• 

Подробности

1074

30.11.-0001

Сергей АРТЕМЬЕВ, «Медиазона. Центральная Азия»

Как Ленин и Сталин поработили Центральную Азию под лозунгом о свободе народов

В конце октября 2022 года на Валдайском форуме эксперт из Кыргызстана Кубат Рахимов высказался о России, как о «безусловном лидере нового антиколониального движения». С обвинениями в колониальном характере политики западных стран часто выступает и сам Владимир Путин. Однако, по мнению экспертов, сама же Москва и сегодня требует от бывших советских республик сохранять унаследованное Кремлем «историческое доминирование». В начале XX века русские революционеры пытались заручиться поддержкой угнетенных наций Российской империи, а после и сами пришли с оружием в Центральную Азию. «Медиазона» разбиралась, как девиз о свободе народов помог Ленину и Сталину получить абсолютную власть над регионом.

Право на самоопределение

В польском городе Кракове находится район под названием Вэсола. В 1913 году местные часто называли его просто: «за железной дорогой». Около района стояли старые австрийские форты. Достаточно было миновать их, чтобы очутиться на самой окраине города. За ними, буквально в нескольких километрах, уже начиналась граница Российской Империи.

В одном из угловых домов Вэсолы располагалась небольшая двухкомнатная квартира. Именно там Владимир Ленин написал свою первую большую работу о национальной программе большевиков «Критические заметки по национальному вопросу». Одним из ее главных тезисов было политическое самоопределение наций, то есть их государственное отделение свободным, демократическим путем. Через десять лет под этим лозунгом Советский Союз станет самой большой империей во всем мире.

Десятью годами ранее, на съезде Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП), уже принималось похожее решение. Пункт звучал как: «Право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав государства». Однако подобная самостоятельность не должна была противоречить задачам «пролетарского интернационализма». Решение нации на отделение признавалось легитимным, только если оно вело к «развитию революционной ситуации».

В начале XX века Ленин уже определил роль «национального вопроса» как одну из важных задач партии и эффективный элемент политической борьбы. Он утверждал, что в России не менее 57% населения принадлежит к «угнетенным нациям». Поэтому Ленин стремился привлечь национальные меньшинства к революционной борьбе. Чтобы поддержать этнические чувства, программа декларировала необходимость учета национальных особенностей, развитие творческого потенциала каждой нации и право на создание территориальной автономии для народов, которые пожелают остаться в составе будущего демократического государства. Все это было важно для работы региональных организаций среди населения.

При этом Ленин считал, что принцип федерализма в построении государства недопустим, так как он бы содействовал «разделению рабочего класса». Будущий вождь выступал против дробления единой державы и склонялся к унитарному устройству — конечно, под лозунгами о самоопределении.

В своих дореволюционных статьях Ленин подчеркивал: «Мы в принципе против федерации, она ослабляет экономическую связь, негодный тип для государства».

Марксизм и национальный вопрос

В 1913 году выходит работа Иосифа Сталина под названием «Марксизм и национальный вопрос». В ней говорится, что каждая нация имеет право определить свою судьбу, а права насильственно вмешиваться в жизнь нации не имеет никто. Право на самоопределение дает нациям возможность устроиться по своему желанию, на началах автономии или вступая с другими нациями в федеративные отношения. Нация также имеет право совершенно отделиться. Нация суверенна, и все нации равноправны.

Примечательно, что в январе того же года, в работе «На пути к национализму» Сталин утверждает: «Национальность решает свою судьбу до тех пор, пока это соответствует интересам пролетариата. Национальность решает свою судьбу, но значит ли это, что партия не должна повлиять на волю национальности в духе решения, наиболее соответствующего интересам пролетариата?»

Разные современные исследователи сходятся во мнении, что в правах национальных меньшинств большевики заинтересованы не были. Лозунг самоопределения имел для революционеров тактическое значение в борьбе за власть. Сами они были сторонниками политической централизации России, считали ее необходимой для интересов пролетариата.

Профессор Гарвардского университета Терри Мартин в книге «Империя положительной деятельности» пишет: «Правда, этот лозунг [о праве наций на самоопределение] был предназначен для того, чтобы, заручившись поддержкой национальностей, провести революцию, а не для того, чтобы создать модель управления многонациональным государством».

К середине 1917 года политическая ситуация стала куда более напряженной. События революции породили волну создания новых местных органов власти, преимущественно национальных. Одним из примеров могут служить казахские комитеты, органы местного самоуправления, которые создавались при помощи движения «Алаш» на территории современного Казахстана.

Примечательно, что большинство национальных организаций вовсе не хотели отделиться от России. Они видели себя частью будущей Российской Федерации на правах национально-культурной автономии. В этой идее отразились требования большинства народов. Большевики, делая ставку на национальный политический актив революции, не могли с этим не считаться.

Уже в июне 1917 года, на Первом съезде Советов Владимир Ленин поднял вопрос о важности федерации как союза равных: «Пусть Россия будет союзом свободных республик». На Третьем съезде в январе 1918 года, через несколько дней после разгона Учредительного собрания и расстрела демонстрации в его поддержку, было принято решение подготовить Конституцию федеративного государства. Ленину нужно было изложить еще недавно отрицаемые им принципы федерализма, а Сталину — выступить с докладом о роли институтов в «создании братского союза советских республик России».

В то же время многие народы уже начали претворять в жизнь лозунг о самоопределении. Однако теперь это не устраивало большевиков. Идея, которая очень хорошо служила революционерам для захвата власти, теперь играла против них. Пока Ленин и Сталин меняли курс собственной национальной политики, на карте Центральной Азии появились новые автономии, которые вовсе не хотели признавать советскую власть.

Большевики против автономий

Первой под натиском большевиков пала Кокандская автономия, не просуществовав и трех месяцев. В январе 1918 года правительство решило созвать свой парламент на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования. Немусульманскому населению гарантировали треть мест. Российский историк Исхаков писал, что общетуркестанский парламент стал бы «непреодолимым препятствием для большевиков».

В ночь с 18 на 19 февраля в Ташкент начали прибывать эшелоны красноармейцев. Большевики потребовали у лидеров автономии сложить оружие, но получили отказ. Тогда Красная армия начала бомбить старую часть Коканда; 20 февраля город заняла пехота. 2 апреля 1918 года газета «Улуг Туркистан» написала, что треть старого города превращена в развалины, а тысячи кокандцев остались без крова, одежды и еды. «Большевики сравняли с землей населенный мусульманами старый город, погубили тысячи жизней невинных, беззащитных мусульман, разграбили все имущество их», — отмечала ташкентская газета «Бирлик Туы».

Алаш-орда

Второй на очереди была Алашская автономия. Поначалу алашевцы вели переговоры с большевиками. Те требовали признать Советскую власть, но Алаш-орда отказалась и перешла на сторону белогвардейцев. Хоть у лидеров автономии и были успехи в переговорах с Белым движением, по итогу Уфимская директория постановила упразднить все областные правительства. Так Алашская автономия осталась без поддержки союзников.

В начале 1919 года Ахмет Байтурсынов, один из членов правительства Алаш-орды, переходит на сторону Советов. Некоторые алашордынцы следуют его примеру. 1 декабря Красная армия заняла Семипалатинск, и правительство Алаш-орды постановило поддержать Советскую власть. 26 августа 1920 года было издано постановление образовать Киргизскую Автономную ССР.

Хива

В Центральной Азии оставались два монархических государства — Хивинское ханство и Бухарский эмират. Их независимость сначала признало Временное правительство, а затем и большевики. В апреле 1919 года Советский Туркестан заключил соглашение с Хивой, признавая ее право на самоопределение.

За полгода до этого, 1 октября 1918 года, предводитель туркмен-йомудов Джунаид-хан узурпировал власть в Хиве, сделав ханом своего брата Абдуллу. Под влиянием Джунаида он начал проводить агрессивную внешнюю политику. Это вызвало недовольство среди туркменских и особенно узбекских феодалов. Младохивинцы — мелкие буржуа и сторонники демократических реформ — тоже протестовали против установившейся диктатуры. Часть из них большевикам удалось привлечь на свою сторону.

В ноябре 1919 года началось восстание против Джунаида. На поддержку «восставшего пролетариата» были посланы части Красной армии. Эта помощь объяснялась тем, что советская власть отозвалась на призыв мирного населения Хивы для свержения диктатуры, но при этом она не посягает на независимость ханства, так как «хивинский народ сам знает, какое ему нужно правительство».

Красная армия вместе с отрядами восставших заняла город в начале февраля 1920 года. Фактической властью было объявлено представительство РСФСР. По свидетельствам очевидцев, после захвата Хивы начались массовые грабежи и насилие со стороны красноармейцев.

Бухара

Последним оставался Бухарский эмират. В начале марта 1918 года отряд Красной армии при поддержке младобухарцев попытался захватить Бухару, но потерпел поражение. Вскоре был подписан мирный договор между Туркестанской советской республикой и эмиратом, который предусматривал независимость последнего. Однако эмир был обязан не препятствовать движению войск Красной армии по железной дороге, которая проходила по его территории.

Впоследствии правитель Бухары требовал вывода красноармейцев из его владений, но безуспешно. В феврале-июле 1919 года в шести городах эмирата проходят восстания под влиянием агитации младобухарцев. Эмир подавил протесты и начал готовиться к обороне.

2 сентября 1920 года Красная армия под предводительством Михаила Фрунзе захватила Бухару. Историк Алексей Тепляков в книге «Красные партизаны на востоке России» указывал, что появление красногвардейских частей в Бухаре и окрестностях несло за собой массовые грабежи, мародерство и убийства мирных жителей.

Штурм и его последствия были описаны в докладе члена «тройки» Машицкого: «Революция, оказавшись неподготовленной, превратилась в форменное выступление Красной армии, ничем не прикрытое, нарушившее все представления о праве бухарского народа на самоопределение… По Бухаре было выпущено несколько миллионов пуль и несколько тысяч пушечных снарядов, из которых было немалое количество и химических. Бухара в центре и в местностях, прилегающих к вокзалу, оказалась совершенно разрушенной. Уничтожены исторические памятники. Повреждены мечети, а некоторые из оставшихся в целости (2/3 из них) были превращены в казармы и конюшни».

Центральная Азия перешла под фактический контроль РСФСР.

Перерождение

«Буржуазный национализм узурпировал право народов на самоопределение», — так еще до Первой мировой войны выражалась в переписке с Лениным Роза Люксембург, немецкий теоретик марксизма. Она предлагала убрать требование на самоопределение из программы партии РСДРП. В то время Ленин с ней не согласился.

Согласно книге «Империя положительной деятельности» профессора Терри Мартина, Ленин и Сталин рассудили следующим образом — если предоставить нациям «определенные формы государственности», то Советское государство сможет расколоть надклассовый национальный альянс. Это позволит Советам привлечь на свою сторону пролетариат и крестьянство, которые выберут социалистическую программу. Поэтому лидеры большевиков считали, что некоторые требования наций законны и должны быть удовлетворены.

Сталин настаивал, что необходимо взять у национальной буржуазии автономию, предварительно очистив ее от скверны, и превратить в советскую. Проще говоря, если пойти нациям навстречу и выполнить некоторые их требования, то они предпочтут власть Советов, нежели собственное правительство.

Исходя из этой логики, Хивинское ханство стало Хорезмской советской народной республикой (ХСНР), а Бухарский эмират превратился в Бухарскую советскую народную республику (БСНР). Из договоров видно, что советская власть «полностью признает самостоятельность и независимость» обеих республик, что отличало их Туркестанской и Киргизской АССР. Однако по сути в Хиве и Бухаре было создано то, что называют «марионеточным режимом».

Историк Оксана Пуговкина рассказывала, что уже в 1921 году первое правительство ХСНР, возглавляемое молодыми хивинцами, было разогнано, а его члены арестованы по обвинению в национализме. «А последующие редакции конституции от 1921, 1922 и 1923 годов являются источниками, которые свидетельствуют о дальнейшем перерождении республики в контексте псевдогосударственности под опекой большевистского центра. Аналогичная ситуация разворачивалась в Бухаре», — писала Пуговкина.

Узбекистанские историки также отмечают, что политика младохивинцев была осуждена, как антинародная. Это означало отказ от курса национально-демократического развития и переход к советизации Хорезмской республики.

За два года в Хиве происходят четыре смены власти и три государственных переворота, устроенные большевиками.

Репрессии привели к тому, что к 1923 году правительство Хорезмской народной республики на 50-75% составляли русские (296 человек) или татары (109). Меньшинство выглядело так: 86 узбеков, 48 таджиков, 27 туркмен и два казаха.

Историк Шошана Келлер указывает, что к 1922 году решением Политбюро в состав исполнительного аппарата Туркбюро вводят некоторых туркестанцев. В декабре 1921 года почти половина работников аппарата были коренного происхождения.

При этом, как утверждает профессор Адиб Халид в книге «Создание Узбекистана: Нация, империя и революция в ранние годы», на протяжении большей части 1920-х годов централизованный контроль еще не был так силен и это оставляло некоторую степень свободы для местных деятелей.

Разделяй

В 1920 году Ленин выдвигает план по разделению Туркестанской республики на три части — «Узбекию, Киргизию и Туркмению». Однако первоначально от проекта отказались как от преждевременного. Уничтожение Кокандской автономии и установление власти Туркестанской АССР не привело к нейтрализации национального вопроса в регионе.

Советы столкнулась с мощным сопротивлением со стороны басмачей, а местная элита стремилась самостоятельно определять курс развития своих республик. Среди молодого правительства набирали популярность идеи пантюркизма, даже выдвигался проект переименования в Тюркскую советскую республику. Он основывался на том, что в Туркестане самоопределяющимся народом были тюрки. Младобухарцы тоже начали демонстрировать симпатию к тюркской идентичности.

Советы восприняли пантюркизм как угрозу своей власти в Туркестане, такие взгляды считались подрывной деятельностью. Поэтому национально-территориальное размежевание воспринималось Лениным как способ свести к минимуму пантюркистские настроения путем поощрения этнического самосознания. Еще одна причина размежевать Центральную Азию — желание большевиков окончательно присоединить Бухарскую и Хорезмскую народные советские республики — пока формально независимые государства.

...и властвуй

Профессор истории Шошанна Келлер писала, что для контроля политической ситуации в регионе был создан орган, который отвечал за формирование Советской Средней Азии — Среднеазиатское Бюро Центрального Комитета (Средазбюро). Это было одно из восьми региональных бюро, которые должны были поддерживать отдаленные от центра партийные комитеты. Эти бюро стали полномочными представителями Москвы — по сути, региональными отделениями центрального правительства.

Средазбюро получало инструкции от высших партийных комитетов, собирало информацию о происходящем в регионе и отправляло ее в Москву. Как отмечает Келлер, работу бюро стесняли конкурирующие властные интересы Москвы и Туркестана. Ленин и его правительство желали, чтобы Средазбюро содействовало национальной автономии, но при этом не позволяло снизить контроль большевиков.

В октябре 1923 года Средазбюро решило преобразовать ХНСР в Советскую Социалистическую Республику, то есть окончательно присоединить Хорезм к СССР. Это означало скорое начало национально-территориального размежевания, новые репрессии против оставшихся младохивинцев и других «политически ненадежных» небольшевиков — несмотря на то, что кадры оставались сильной проблемой. Похожие чистки проводились и в Бухаре, где правительство было разделено на враждующие между собой фракции.

Через полтора года, в 1925 году, из территорий Туркестанской АССР, БНСР и ХНСР была образована Узбекская ССР. При создании новой республики учитывалось и мнение местной элиты. Так, исследователь Сергей Абашин в работе «Национализмы в Средней Азии» отмечает, что большевикам и бывшим джадидам удалось достичь компромисса. Для последних это была возможность воплотить в жизнь нечто близкое к «Тюркской республике», а советской власти было важно, чтобы пантюркизм отошел на второй план.

Из соседей в соперников

Создание новой республике обострила национальные конфликты. К примеру, в Туркестане проблема заключалась в том, что сарты, близкие к узбекам по языку и культуре, составляли не меньшую по численности группу населения. Для джадидистской интеллигенции более близким был этноним «узбек», потому что он, в отличие от «сарт», имел чисто тюркские корни.

Для большевиков же было проще объединить близкие по культуре и языку группы в единую национальную общность под одним названием. С их точки зрения, это сильно облегчало как само размежевание, так и последующее управление республикой. Из-за того, что центром будущего государства была территория Бухары, где самоопределение «сарт» было не столь распространено, как в Фергане, выбор пал на термин «узбек». После переписи 1926 года национальность сартов была выведена из списка наций Советского Союза.

Помимо этого, начались территориальные споры между местными элитами. Для большинства из них размежевание было возможностью расширить границы своих новых республик за счет других земель. Самым популярным аргументом для объяснения своих претензий стала этничность населения той или иной территории. Ни о каком тюркском единстве речи уже не шло.

Как утверждает историк Сергей Абашин, идея о размежевании была привнесена в регион из Москвы, а не была решением местных правительств. Подобная мера убирала угрозу объединения мусульманской элиты, опасной для Советов.

По словам Карла Плесико, Сталин считал, что после такого разделения ни одна из стран не сможет эффективно противостоять Москве. «Сталин пошел наперекор требованиям национал-коммунистов создать в Средней Азии единую Тюркскую республику и образовал "арийский анклав" с целью расколоть тюркскую солидарность и противостоять идее пантюркистского государства как альтернативы советскому устройству. В этом состоят последствия национально-территориального размежевания 1924 года. Оно было спланировано и проведено Центром. Среднеазиатские нации были провозглашены "детьми Октября" и отныне были обязаны своим становлением большевикам и русским», — отмечал он.

«Наспех проведенные границы и дальнейшая советская политика превратили таджиков, узбеков и другие народы из мирных соседей в непримиримых соперников. Национальным элитам региона приходилось вступать в нешуточные баталии друг с другом из-за скудных ресурсов и благосклонности Кремля. В ходе размежевания, которое длилось почти 10 лет, большевики установили неправильные границы, создали анклавы, спорные участки, с тем, чтобы сеять разногласия между народами региона и самим при этом иметь неограниченную власть во вновь образованных республиках», — писал Камолудин Абдуллаев в работе «От Синьцзяня до Хорасана».

Эти новые республики были далеки от того, чтобы именоваться национальной государственностью. Их вступление в СССР сопровождалось сохранением Средазбюро и других институтов тотального контроля.

По выражению бывшего президента Узбекистана Ислама Каримова, «эти образования являлись протогосударствами (подобием государства)». При полном отсутствии суверенности и независимости этих образований они, по сути, были низведены до уровня административно-экономических районов СССР, которым была определена роль сырьевых придатков, обслуживающих интересы центра.