Карательная педофилия

Резонансная проблема сексуального насилия над детьми в Казахстане внезапно превратилась в орудие сведения счетов и повод требовать возвращения смертной казни


Казахстанское общество возмущенно кипит: в стране небывалый всплеск преступлений на почве педофилии. В Актау была изнасилована 6-летняя девочка, сейчас она находится в коме, и врачи не дают никаких прогнозов. В Южном Казахстане массажист якобы изнасиловал девочку, страдающую от детского церебрального паралича. Прокуратура это опровергла, но историю показали в прямом эфире на телеканале «Казахстан» – догадайтесь, кто лучше формирует общественное мнение.
В Северном Казахстане по подозрению в изнасиловании 10-летнего мальчика задержан 44-летний мужчина. В Жезказгане девочку от насильника спасли прохожие, а в Восточном Казахстане они помочь никак не могли: там насильник представился 16-летней девушке инспектором по делам несовершеннолетних.

И это только сводка новостей за последние несколько дней, а с начала года выборка выглядит еще ужаснее. При этом официальная Астана отрапортовала, что количество преступлений на сексуальной почве в отношении детей вообще-то снижается. По данным Генпрокуратуры, которые опубликовал «Казинформ», за 8 месяцев этого года произошло 232 правонарушения «против половой неприкосновенности малолетних». Много? Пожалуй. Но это официально на 12,5% меньше, чем в прошлом году. Проблема тут не только в том, что за сухими цифрами скрываются трагические события, но и в том, что официальная статистика не учитывает множество скрытых случаев – как в семье, так и вне нее, о которых стыдно признаться пострадавшим детям.
Другое дело, что понимающие истинный масштаб проблемы политики, правозащитники и общественные деятели внезапно заговорили о необходимости пустить кровь педофилам. Почва для этого сейчас самая благодатная – общество крайне взбудоражено, и можно провести любые, даже самые дикие инициативы. То, что в итоге могут пострадать даже непричастные к преступлениям люди, авторами предложений никак не учитывается.


Казенная казнь

Пик активной борьбы с педофилией пришелся на этот год – как на уровне заявлений, так и на уровне конкретных законопроектов. Во-первых, официально утверждена такая мера наказания, как химическая кастрация педофилов, – правда, введена она будет только с 2018 года. Во-вторых, в Казахстане заработала и распространилась по интернету электронная база данных о педофилах. Но она мгновенно оказалась в центре скандала: там нашли себя люди, которые никакого отношения к педофилии не имеют и были судимы за другие правонарушения. Кроме этого с сентября прошлого года уже введена норма о пожизненном заключении для педофилов, хотя пока о таких показательных процессах ничего не слышно.
Но многим этого показалось мало, и люди потребовали самых натуральных казней. Тему тут же подхватили профильные и непрофильные специалисты. О смертной казни в положительном ключе высказалась депутат и уполномоченный по правам человека в Казахстане Загипа Балиева. Назначенная в Сенат Дарига Назарбаева тоже сказала, что она как мать поддерживает смертную казнь: «Но мы не живем изолированно, есть международные обязательства. Поэтому мы не сможем, наверное, пойти на это».
На самом деле, разговоры о смертной казни еще не означают ее возвращения. Тем более что замгенпрокурора Андрей Кравченко в начале сентября заявил, что вопрос о смертной казни не рассматривается, и никаких предложений со стороны силовиков по этому поводу не было – по крайней мере, пока. Речь идет о применении смертной казни по отношению к террористам, о чем активно говорили несколько месяцев назад после нападений в Актобе и Алма-Ате. Нынешние «вбросы» насчет смертной казни по отношению к педофилам некоторые связывают именно с теми разговорами – по отношению к терроризму это наказание не прошло, но ввести его все равно надо: так, через «педофильские» статьи, можно будет устранять неугодных режиму людей.
Это, конечно, конспирология, вроде того, что тему педофилии раскручивают, чтобы отвлечь население от кризиса и курса доллара. Но эксперты, опрошенные «Новой» – Казахстан», против смертной казни вообще. Главные причины – несовершенство судебной системы Казахстана и большое количество судебных ошибок. «Это единственный резон у всех правозащитников и политиков против смертной казни – умышленное или добросовестное, но ошибочное решение, – говорит политик Владимир Козлов. – Человек уходит, и никто к его вопросу не возвращается». Козлов напоминает историю маньяка Чикатило, когда вместо него был расстрелян человек, не имевший к этим преступлениям отношения. Любая подобная ошибка автоматически перечеркивает возможность даже разговоров о смертной казни, считает Козлов, хотя логику тех, кто требует самого сурового наказания, он понимает. «Я как отец шестерых детей ни в коем случае не хочу, чтобы им на дороге попался такой ублюдок. Если я поймаю на месте преступления педофила – я его убью, и буду надеяться на снисхождение суда, на аффект и тому подобное. Но это если педофил будет пойман на месте преступления, когда все очевидно. Во всех остальных подобных случаях я категорически против смертной казни», – говорит Козлов.
Публицист и журналист Сергей Дуванов добавляет, что смертная казнь не имеет под собой профилактического эффекта, чтобы вводить ее за любые преступления – не только за педофилию. «Смертная казнь не решит проблему. На уровень педофилии она никак не влияет (то же самое говорил и замгенпрокурора Кравченко, но только по отношению к террористам. – Прим. «Новой» – Казахстан»).
А с учетом особенностей нашей правовой системы количество ошибочных приговоров и вовсе может достигнуть 50%», – пугает Дуванов. Журналист задает вопрос, готовы ли люди взять на себя ответственность за такие судебные промахи, но не исключает, что педалирование этой темы в общественном пространстве как раз и призвано подготовить мнение народа к возврату к казням – пусть даже и ошибочным.
Помимо всего прочего, смертная казнь для педофилов – очень сомнительное наказание с точки зрения правового подхода, так как многими специалистами педофилия воспринимается как психическое заболевание. «Я не исключаю, что в каком-то конкретном случае совершивший сексуальное преступление человек может страдать психическим расстройством, тем более что именно такая точка зрения в отношении педофилов наиболее распространена на территории СНГ, – заметила в эфире радио «Азаттык» судебный психолог Анастасия Стеблянко. – Если человек болен – его нужно лечить. А если нет – то нужно решать [вопрос], исходя из Уголовного кодекса». Убивать или не убивать педофила – вопрос не только юридический, но и морально-этический, добавила психолог.
Впрочем, нормы этики и морали в этом вопросе для людей явно отходят на второй план. Радио «Азаттык» провело блиц-опрос на улице, чтобы выяснить отношение людей к педофилии. Подавляющее большинство людей – за смертную казнь безо всяких поблажек. «Стрелять их надо. Отрезать негодные вещи – да и все», – категорически высказалась одна из респондентов, суровая женщина в годах.


В тюрьме, как на курорте

Впрочем, у тех, кто выступает за смертную казнь, есть свои доводы. В частности, проблема в том, как сейчас содержатся педофилы в колониях. Распространенное убеждение, что насильников детей «опускают» в первый же день появления в колонии, требует определенной корректировки. «Когда в управлении лагерем участвуют осужденные, тогда педофилы живут в очень плохих условиях, – говорит Владимир Козлов. – К сожалению (в этом случае – к сожалению), в лагерях, где действует «режим» (прямое и жесткое управление администрации. – Прим. «Новой» – Казахстан»), такие люди, понимая, что в общих бараках они будут чувствовать себя очень плохо, идут на сделку с администрацией и становятся так называемыми «активистами». Они начинают зверствовать в отношении других осужденных, их таким образом администрация вполне может использовать». Козлов вспоминает, что во время его тюремного срока жизнь свела его с человеком, который изнасиловал своего племянника, и другие осужденные устроили ему крайне жесткие условия содержания, но затем он надел повязку активиста и стал главенствовать над ними. «Как правило, эти люди лишены обычного набора человеческих качеств», – резюмирует Козлов.
Иными словами, люди, совершившие сексуальное насилие над детьми, могут чувствовать себя в казахстанских тюрьмах вполне вольготно. Более того, работник одного из региональных судов на условиях анонимности рассказал корреспонденту «Новой» – Казахстан», что существует негласная установка на то, чтобы не давать насильникам максимальные сроки: их проще опротестовать, а среднее наказание – 5 – 8 лет – воспринимается с покорностью.
Один из известных казахстанских адвокатов рассказал корреспонденту «Новой» – Казахстан», как несколько десятилетий назад он защищал проходившего по такому делу человека. «Честно скажу, было мерзко защищать его. Он по пьяни перепутал любовницу с маленькой девочкой, изнасиловал ее и уснул. Они проснулись в крови, девочка чуть не истекла, едва не умерла, – вспоминает адвокат. – Ему дали четырнадцать лет, а в кассации за счет процессуальных нарушений два года удалось скостить. Как сложилась его судьба дальше – я не знаю. Но я бы его, конечно, убил».


Опасение инсценировки

В последнее время из-за чрезмерного внимания СМИ к проблеме педофилии сторонники ненасильственного наказания получили в руки новый аргумент. Обвинение в педофилии стали использовать как инструмент для сведения счетов. «Я все чаще сталкиваюсь с тем, что девочки-подростки, желая свести счеты с отчимом, обвиняют его в педофилии, – рассказывает Анастасия Стеблянко. – Я провожу обследование и выясняю, что никаких сексуальных контактов не было. Также я сталкиваюсь со случаями, когда при определении местожительства детей после развода супругов именно обвинения в возможных сексуальных домогательствах становятся важным фактором для суда». В целом, отметила психолог в эфире радио «Азаттык», существует определенный риск того, что широкое смакование этой темы в СМИ может привести к всплеску инсценировок и наговоров.
О том, что такие инсценировки возможны, говорит и случай воспитанника детдома Серика Асылбекова, которого подозревают в изнасиловании другого воспитанника. Об этой истории подробно рассказывали казахстанские СМИ – большой материал вышел на сайте ratel.kz. Дополнительную пикантность ситуации придает тот факт, что на защиту Асылбекова встали общественники и даже депутаты Мажилиса. Защитники Серика говорят, что речь может идти о целенаправленной кампании по дискредитации института детских домов и лоббировании института опеки в Казахстане.
Один из активных участников кампании в защиту Асылбекова, детский психолог Маргарита Ускембаева, оптимистичных прогнозов пока не строит. «Есть вероятность того, что на основании заявления первого мальчика (в деле были еще двое потерпевших подростков, но потом они сказали, что им заплатили за лжесвидетельство. – Прим. «Новой» – Казахстан») Серика додавят и привлекут к ответственности, – говорит Ускембаева. – С другой стороны, следственные органы провели все свои действия неправильно с самого начала, и есть надежда, что суд во всем разберется». В этом, правда, есть определенные сомнения: общественное мнение любит мгновенно ставить клеймо, от которого потом не отмыться никаким судом.


Исступление от наказания

В итоге сейчас вообще не очень понятно, что делать с проблемой педофилии в Казахстане. Очевидно, что химическая кастрация и публикация базы педофилов не устраивают почти никого – ни общество, ни самих преступников. Смертная казнь как вариант тоже обладает большим количеством минусов. Остается разве что пожизненное заключение, которое уже введено, но пока еще не применяется широко. Владимир Козлов, как отец, политик и правозащитник в одном лице, считает, что это практически идеальная модель наказания. «Я вас уверяю, что изолировать навсегда – это гораздо хуже, чем убить, – говорит Козлов. – Это не жизнь, это даже не существование. Это время, которое хочется прервать. Находишься под постоянным наблюдением, и тебе не дают ни единой возможности покончить с собой. Захочешь умереть – тебя вообще могут приковать или привязать к кровати». Именно такое наказание, полагает политик, и может каким-то образом быть карой для таких людей, хотя он сомневается, что у них могут быть какие-то страдания.
Нечто похожее предлагает и собеседник «Новой» – Казахстан» из адвокатов. «Они должны гнить в тюрьме, – категорично заявляет он. – Но им надо создать такие условия, чтобы они не могли контактировать с администрацией, чтобы сидели как «пожизненники» в «Черном дельфине». Впрочем, добавляет адвокат, в нынешних условиях, когда есть определенные проблемы с честностью в тюремной и правоохранительной системах, это маловероятно.
В свою очередь, психологи, опрошенные «Новой» – Казахстан», считают, что речь должна идти о каждом конкретном случае. Некоторых людей нужно лечить, некоторых – сажать. «Нужна профилактика патологических процессов внутри семьи, – считает психолог Анастасия Стеблянко. – Важно создавать школы для молодых семей, где будут рассказывать, как справляться с трудностями, не доводя до развода. Нужны также школы для молодых родителей, где им будут рассказывать, как сократить дистанцию, которая сейчас точно нарастает между детьми и родителями». В конце концов, добавляет психолог, ответственность за ребенка и его судьбу лежит прежде всего на родителях, а не на государстве.