КРЕМ для «прозрачного тарифа»?
- Подробности
- 6625
- 11.12.2014
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Размышления после парадного подъезда
Только что вернулся из Астаны – мы там провели конференцию недавно созданной Казахстанской ассоциации «Прозрачный тариф». С нами поучаствовали представители всех трех парламентских фракций, хороший разговор получился с председателем «Казахстанской энергетической ассоциации». А еще у меня была встреча и «сверка мнений» с председателем недавно образованного из бывших АРЕМ (Агентства по регулированию естественных монополий) и АЗК (Агентства по защите конкуренции) сводного Комитета по регулированию естественных монополий (КРЕМ).
Сверка, надо сказать, получилась: Серик Жумангарин пересказал суть только что разработанной новым КРЕМ «Программы по тарифной политике в сферах естественных монополий до 2020 года», против которой возразить было нечего. Зато – было что добавить.
Суть – переход всей сферы тепло-, водо-, газоснабжения на те самые «предельные» (они же долгосрочные) тарифы, которые с 2009 года уже применяются для тарифов электростанций. Но с существенно большим темпом. Так, если тарифы на киловатт-час с 2009 года ежегодно росли где-то от 6 до 12% (для разных групп электростанций), то теперь, например, для тарифов на теплоснабжение заложен средний ежегодный рост от 15 («мягкий» вариант) до 19% («жесткий» вариант).
А, скажем, по тарифам на холодную воду заложен ежегодный рост на 2015 — 2016 годы по (не пугайтесь!) 87% (щадящий вариант) или 144% (жесткий вариант), и далее по 8,8% ежегодно.
Соответственно, если сейчас средняя общая плата за коммунальные услуги для условной двухкомнатной (44 кв. м, 4 человека) квартиры составляет примерно 8200 тенге/месяц, то в 2019 году тот же пакет услуг будет стоить уже 14 700 или 16 200 тенге/месяц. И это без учета очень даже возможной девальвации самой национальной валюты.
Но и при таком ускоренном тарифном росте — внимание! – на существенное обновление и повышение мощностей ЖКХ рассчитывать не приходится. В теплоснабжении, например, привычные уже 70% износа удастся понизить всего-то до 61,4% (рост тарифа по 15% в год) или 59,2% (рост по 19%).
Понятно, что повышать стоимость коммунальных услуг по 15 — 19% в год, и именно в те самые «сложные годы», о наступлении которых предупредил президент в своем досрочном Послании, – играть с огнем. Доходы-то казахстанцев теперь хорошо если вообще будут расти — хотя бы вдогонку за неизбежным понижением курса тенге и общим ростом цен. И в таких условиях самому государству закладывать рост регулируемых им коммунальных тарифов в два-три раза более высокий, чем планируемый им же коридор допустимой инфляции – нелогично. Но что делать, если изношенные сети и недостающие мощности криком кричат: дайте денег или остановимся?!
Прежде всего, надо внести назревшие изменения в саму схему тарифного регулирования, потому что за предыдущие двадцать лет сложился бюрократическо-монопольный «междусобойчик». То есть после знаменитой реформы ЖКХ 1996 года, снявшей с бюджета все коммунальные дотации, электроэнергетика, тепло- и водоснабжение перешли на самоокупаемость, но по достаточно необременительной схеме – исключительно по «эксплуатационному тарифу». То есть энергетических и коммунальных мощностей в результате резкого спада нагрузок в кризисные 90-е оказалось с избытком, и их можно было эксплуатировать без вложений в развитие и без серьезных ремонтов. Соответственно, правительству, невзирая на просьбы, а то и мольбы монополистов, достаточно было если и повышать тарифы, то не более чем под уже состоявшуюся инфляцию. И то в официальном (то есть «урезанном») варианте ее значения.
Тогда и возникла схема «кабинетного» регулирования: знание реальных обстоятельств производственной деятельности отошло на второй план, весь процесс перешел в «бумажный» формат. Монополист подает заявку на повышение тарифа, сопровождая ее невероятным количеством обосновывающих расчетов и отчетов, регулятор все это как бы проверяет. Хотя на самом деле горы макулатуры требуются только для затруднения собственно заявочного процесса, тогда как результат и без всяких расчетов предопределен заранее: если заявка принята – тариф повысят, максимум, вдогонку инфляции.
Тем временем нагрузки потихоньку росли, а сети и оборудование – ветшали. И вот где-то как раз к кризису 2007 — 2008 годов износ оказался уже слишком нетерпимым, а потребность в восстановлении и увеличении мощностей – неотложной. И тогда, конкретно в 2009 году, правительство пошло на «великий перелом» — запланированный рост тарифов стал обгонять темпы инфляции, подстегивая уже и ее саму.
Подчеркну особо: вопреки расхожему мнению, что монополисты всегда бессовестно повышали тарифы, их рост вплоть до 2009 года, наоборот, даже отставал от общего роста цен в стране. Не верите? Вот индексы роста тарифов на отопление и водоснабжение в среднем по Казахстану, в сравнении со средним ростом потребительских цен вообще (см. график №1).
А вот то же самое по электроэнергии и газоснабжению (см. график №2).
Как мы видим, только стоимость газоснабжения всегда повышалась существенно быстрее, но и эта ускоренная прибавка доставалась не нашим отечественным монополистам, а братским Узбекистану и Туркменистану – именно оттуда шло повышение цен на газ, которым привычно пользуются жители юга и запада Казахстана.
И только после 2009 года тарифы стали обгонять общее подорожание жизни в стране, но и то пока ненамного.
А вот если мы дорисуем те же графики на следующие пять лет, кривые тарифных индексов резко пойдут вверх, пугая уже не только потребителей, но и Акорду. Задача не выпустить инфляцию из запланированного коридора всегда была определяющей для правительства, а теперь – в объявленные президентом «сложные годы» — она важнее вдвойне. И вот, пожалуйста, среди самых разных составляющих общего роста цен в экономике, с которыми властям бороться трудно, а то и невозможно, тарифное регулирование, полностью находящееся в руках правительства, используется не для торможения, а для дополнительного разгона цен.
Если конкретно, то упомянутые нами «щадящий» и «жесткий» варианты тарифного роста исходят из 1,2- и 1,4-процентного вклада в инфляцию. Казалось бы, не так много, но если правительству приходится всячески изощряться, чтобы не выпустить общий индекс из 6-7-процентного значения, то собственноручная добавка 1,2-1,4-процентного тарифного отягощения может превратить все остальное в сизифов труд.
Но дело даже не расчетах процентов и их долей – они все равно приблизительны. Проблема в том, что даже такая политически и экономически рискованная мера, как тарифная эскалация, все равно оставляет без необходимых ресурсов энергетику и ЖКХ – им все равно мало.
Дело еще и в том, что при всем пугающем росте тарифов и при всей «революционности» перехода с тарифов «ежегодных» на «долгосрочные» правительство на самом деле ничего нового не вводит. Новшество состоит лишь в наращивании арифметических значений и растягивании сроков. Поясним.
Люди постарше помнят замечательную гайдаевскую комедию «Самогонщики», где герой Юрия Никулина валит в самогонный аппарат мешок сахара, потом что-то считает на логарифмической линейке и добавляет еще кусочек. Так и применяемая еще до «предельных» и «долгосрочных» тарифов совсем не смешная методология, по которой тариф определяется «затратным методом»: смета подробно расписывается по всем статьям затрат. Плюс к подсчитанному таким образом тарифу добавляется безадресная строчка «прибыль», предполагая, что уж она-то пойдет на модернизацию и развитие. По какой формуле вычисляется эта «прибыль» — отдельный вопрос, результат все равно налицо: за все годы с ее помощью ничего поправить не удалось.
Теперь же вся правительственная задумка сводится к одному: арифметически увеличить ту же «прибыль» за счет «предельной» — она же «долгосрочная», она же «инвестиционная» — надбавки.
Вообще, надо сказать, такой подход имеет смысл — недаром его в Казахстане не придумали, а элементарно скопировали с «лучших мировых практик». Да, в той же Европе (хотя тоже далеко не во всех странах) применяется такой «публичный договор» госрегулятора с монополистом: в тариф сознательно закладывается некая надбавка сверх необходимого на какой-то временной срок. В расчете, что за счет заложенной нормы прибыли поставщик услуги и себя не обидит, и качественное снабжение обеспечит. Плюс под содержащий прибыль тариф в отрасль зайдет дополнительный частный инвестор, и всем станет вдвойне хорошо.
Но если где-то рыночный либерализм и протестантская этика дают хорошие результаты, то в наших тенгрианских краях это работает иначе. Никакой частный инвестор, какими бы тарифами его ни приманивали, в казахстанской электроэнергетике и ЖКХ так и не объявился, единственным невольным «инвестором» все годы так и остается потребитель. Закладываемая же в тариф прибыль, какими бы прилагательными ее ни именовали и как бы ни растягивали по размерам и по времени, в основном «растворяется». И все мы знаем, в чем.
Отсюда вывод, что в тарифной политике (не в теории, а в конкретной казахстанской практике) не хватает главного — знания реального положения дел на регулируемом предприятии. Потому что только на основании этого конкретного знания можно определить необходимый и достаточный эксплуатационный и инвестиционный тариф.
Как обеспечить это знание? Тут надо объективно признать, что сам регулятор этого сделать никак не может – ввиду ограниченного штата и профессиональной квалификации госслужащих. АРЕМ ли, КРЕМ ли – госведомства могут изображать, что они что-то регулируют и контролируют на подведомственных предприятиях, а их руководители могут даже всерьез верить в это. На самом деле такое «государственное регулирование» находится в заложниках у монополистов. Включая и такое «бизнес-партнерство», за которое арестован недавний председатель АРЕМ.
Кстати сказать, сам тот факт, что какая-то местная электросеть может «поправить» свой тариф, купив, через всю цепочку инстанций, сразу первое лицо республиканского ведомства, свидетельствует не столько о негодности лично председателя, сколько о негодности доведенной до абсолютной бюрократической абстракции методики «бэнч маркинга» со всякими придуманными в чужих краях «Х-факторами».
Одним словом, в процесс должны быть включены специалисты из бизнес-среды для профессионального нормирования закладываемых в тарифную смету показателей каждого предприятия и регулярного аудита фактического выполнения этих показателей.
А кто должен быть заказчиком такого квалифицированного нормирования и аудита? Как вариант – сам госрегулятор, но это плохо. Потому что такая схема обещает замкнуться на тот же «междусобойчик».
Для организации действительно прозрачного тарифного процесса в него надо включить такую ныне отсутствующую институцию, как организованный потребитель. В форме, например, работающих на постоянном госзаказе городских и областных Советов потребителей.
Тогда и требуемые по закону публичные слушания по тарифам — мероприятия ныне совершенно пустые и откровенно постановочные — можно было бы превратить в действительно содержательный и имеющий решающее значение состязательный процесс. Монополист обосновывает свои потребности, аудитор представляет свой доклад, Совет потребителей приводит свои резоны, а регулятор принимает арбитражное решение.
Так вот, выйдя из подъезда №4 Дома правительства, стою теперь и думаю: получится ли?
