Между рублем и долларом
- Подробности
- 5852
- 26.06.2014
- Петр СВОИК, экономист, кандидат технических наук
Экономику Казахстана крепко ухватил капкан инвестиционной и долговой зависимости.
И вырваться из этой западни можно только политическими методами
К середине июня набралось сразу несколько не слишком хороших новостей о состоянии и перспективах казахстанской экономики.
Международное агентство Standard & Poors пересмотрело прогноз по рейтингу Казахстана со «стабильного» на «негативный». Аргументируя это тем, что в ближайшие два-три года придется опять возвращаться к вопросу дальнейшего понижения.
Одновременно правительство подвело итоги первых пяти месяцев, и министры тоже говорят о перемене экономической тенденции с относительно стабильной на явно негативную.
ВВП растет от 3,9 до 4,1%, тогда как прошлый год дал все же 6%. Инфляция, наоборот, растет опережающее. Если за весь 2013 год правительство насчитало всего 4,8%, то с начала года оно признает уже 4,5%, и это на 2,1% выше аналогичного периода прошлого года. А по такому волнующему (и пугающему) население показателю, как рост цен на продовольствие, значится уже 5,1% против 1,5% в прошлом году.
Ну и, наконец, по итогам мая Национальный банк показал уже не рост, а уменьшение своих золотовалютных резервов (ЗВР) на $851 млн (минус 2,99%). Тогда как в апреле было плюс 7,13%, а всего за февраль-апрель, благодаря девальвации, ЗВР пополнились на целых $3888 млн. И вот, пожалуйста, в мае уже спад, и это быстрее, чем ожидалось, потому что предпринятое в начале февраля понижение курса тенге должно было дать, по нашим расчетам, хотя бы полугодовой «оздоровительный» для внешнего платежного баланса Казахстана эффект.
Впрочем, сама по себе девальвация национальной валюты, не подкрепленная ростом нефтяных цен или иным улучшением внешнеэкономической конъюнктуры, ощутимо меняет торговые и финансовые пропорции лишь после ее применения и «забывается» экономикой уже через считанные месяцы. Что, похоже, уже и происходит.
Вот, пожалуйста, посмотрите на график № 1.
Предыдущая, январская 2009 года, девальвация была предпринята на самом пике падения нефтяных цен, которые потом счастливо для нашей сырьевой экономики росли три с лишним года подряд. Это и дало достаточно долгий период прироста ЗВР. Однако где-то с середины 2011 года мировые цены на нефть уже не растут, а только «пляшут» вокруг отметки в
$110/баррель. Соответственно, ЗВР (выматывая душу нашего макроэкономического руководства) тогда же начали сползать вниз. Пока «неожиданная» февральская девальвация не переломила эту тенденцию.
Получается, совсем ненадолго…
Хотя не исключено, «майский минус» все же не окончателен, и летние месяцы вкупе с некоторым подорожанием нефти в связи с иракскими событиями помогут Национальному банку оттянуть переход в дискомфортный режим постоянного расходования ЗВР. А с этим и оттянуть необходимость подготовки следующей девальвации – «неожиданной» или «плавной».
Понятно, что ни летом, ни осенью ничего такого не произойдет – правительство будет всячески оттягивать столь неприятный (более даже в политическом, нежели экономическом смысле) момент, как очередное обесценивание национальной валюты. Но и это можно уже констатировать, отсчет времени до следующей девальвации пошел.
Причем есть и еще один временной счетчик для запуска девальвационной необходимости тенге, и он тоже «тикает» – это дальнейшее понижение курса рубля к доллару.
Да, это именно так: курс национальной валюты Казахстана одновременно завязан сразу и на американский доллар, и на российский рубль.
При том, что собственно с США мы практически не торгуем, на доллар экономика Казахстана завязана очень плотно и сразу в трех плоскостях: а) расчеты в долларах по экспорту-импорту товаров и услуг; б) долларовое внешнее фондирование казахстанских коммерческих банков (то есть долларовое обеспечение всей национальной кредитной системы); в) внешнее инвестирование тоже на долларовой основе.
Завязка тенге на рубль, казалось бы, куда менее значима: даже торговля Казахстана с Россией осуществляется в долларах, а российские кредиты и инвестиции в экономике Казахстана существенной роли не играют. Где курсовые стоимости тенге и рубля пересекаются, так это лишь на балансах экспорта-импорта, достаточно чувствительных к удешевлению рубля относительно тенге или наоборот.
Тем не менее, одной только этой зависимости хватает, чтобы все эволюции тенге за суверенно-рыночные годы неизменно, с временным лагом от нескольких месяцев до нескольких дней, повторяли курсовые колебания рубля относительно доллара. Так, августовский 1998 года дефолт рубля был воспроизведен апрельским 1999 года (после срочного досрочного переизбрания нашего президента в январе) переводом курса тенге примерно с 80 до 120 за доллар. И далее, вплоть до 2003 года, уже плавное понижение курса рубля сопровождалось таким же ослаблением тенге – вплоть до 156 тенге за доллар. После чего наша валюта повторила обратную эволюцию – к началу 2009 года она укрепила курс где-то до 130 тенге за доллар. В том же году январская девальвация тенге тоже была скачкообразным наверстыванием плавно-быстрого ослабления рубля.
Вот иллюстрация (графики № 2 и № 3).
Единственным за всю суверенную историю относительно самостоятельным курсовым поступком казахского Нацбанка стала нынешняя, февральская, девальвация, резким прыжком не просто догнавшая, а существенно понизившая стоимость тенге относительно рубля, что как раз и продемонстрировало наличие обоих (долларового и рублевого) видов привязки тенге, несчастливо для нашей экономики перекрестившихся во времени.
С одной стороны, на февральскую девальвацию власти Казахстана подвигло расшатывающее нервы уменьшение золотовалютных резервов, с другой – не менее дискомфортный рост минусового сальдо в торговле с Россией.
И девальвационный эффект, конечно, сработал: ЗВР за февраль-апрель принесли $3,9 млрд плюса, а торговый баланс с Россией, хотя и сохранил, разумеется, минус, но дал существенно меньшее отрицательное сальдо (диаграмма № 1).
Правда, такое «оздоровление» торгового баланса Казахстана произошло за счет… общего падения товарооборота и по экспорту, и по импорту. И как раз это обстоятельство (что уменьшать потери от торговли с Россией Казахстан способен лишь отрицательным воздействием на ее объемы) раскрывает всю драматичность «зависания» нашей экономики между европейскими и евразийскими векторами.
Дело еще и в том, что экономический альянс с Европой, крупно положительный торговый баланс с которой только и поддер-живает устойчивость казахстанской экономики, тоже стал для нас… убыточным.
Тут «вилка»: если минусовое сальдо в отношениях с Россией нам приносит только торговля, а именно существенное превышение импорта промышленных и потребительских российских товаров над экспортом казахстанского сырья, то в отношениях с Европой выгоду от массированных поставок туда нефти и металлов при относительно небольшом импорте все больше подъедают растущие минусы в финансовых потоках (см. диаграмму № 2).
Подчеркнем: эту диаграмму не следует рассматривать как баланс. На ней изображены далеко не все торговые и финансовые пары, и скомпонованы они не по стандартам МФО (международной финансовой отчетности). Для нас важно показать иное: как три самые главные внешнеэкономические привязки казахстанской экономики – экспорт-импорт товаров и услуг, внешнее обеспечение кредитного процесса и внешнее же инвестирование – влияют на результирующее сальдо.
Как видим, прошлый год закончен все же с положительным, хотя и небольшим результирующим плюсом от внешнеэкономической деятельности. Но вот уже май показал: те возможности сведения концов с концами, которые могут дать маневры с понижением курсовой стоимости тенге, – исчерпаны. Или близки к исчерпанию, что со всей определенностью выявится уже в летние и осенние месяцы.
А февральская девальвация, это стоит подчеркнуть, при всех попытках Нацбанка и правительства объяснить ее «экономической целесообразностью», была похожа не столько на экономический акт, сколько на некий «нервный срыв». В самом деле, девальвация была проведена «на ровном месте» – ничего такого выбивающегося из обычной рутины мирового нефтяного и финансового рынков и из сложившихся торговых отношений с Россией тогда не происходило.
Вот так: экономика Казахстана «зависла» сразу между долларом и рублем.
На мировом рынке нас крепко ухватил капкан инвестиционной и долговой зависимости: не существует никаких экономических решений, которые бы приостановили вывод из страны доходов от иностранного инвестирования и обслуживания внешнего долга. Если и вырываться из этой западни, то только политическими методами и только вслед за Россией, перед которой та же самая проблема избавления от внешней монетарной зависимости пока еще только встает со всей объективной неизбежностью.
На евразийском же торговом пространстве Казахстан – безусловно проигрывающая сторона. Мы – провинция для сбыта у нас российских промышленных и потребительских товаров, без возможности эквивалентного замещения поставками казахстанских товаров в Россию и без особой потребности России в нашей нефти и сырых металлах. И, аналогично, из капкана нашего производственного отставания в ЕАЭС никакими собственно экономическими мерами вырваться невозможно. Рывок возможен только через форсированную политическую интеграцию, сам разговор о которой пока еще преждевременен…
А пока нашему правительству только и остается сохранять невозмутимость и действовать так, будто никаких следующих форс-мажоров не предвидится, но осень и зима будут «жаркими».
